Поэтому ученые никак не могут дать ему определение, потому что это нечто иное, не выраженное в наборе нескольких молекулярных взаимодействий.
Чаще всего пытаются использовать абсолютно смехотворное определение: старение — увеличение вероятности смерти с возрастом. Оно вообще ничего не говорит нам о сути явления. Всё равно, что сказать: автомобиль — это повышение вероятности скорости.
Вот в чем дело. Синоним старения — ухудшение. Точнее, медленное ухудшение. Ухудшение — это этическая категория, движение от хорошему к плохому, от плохому к ужасному, от страданий к ещё большим страданиям. Всё это верно и для старения.
Биологический процесс сам по себе не хороший и не плохой, как, собственно, любая химическая реакция.
Просто существуют события, которые мы считаем плохими, исходя из наших представлений о добре и зле. Все плохие события внутри организма мы считаем старением. За некоторыми исключениями.
Старение — это торженство зла. Смерть одного человека — зло, а смерть миллионов — это немыслимое зло. А как насчёт смерти всех, кто сейчас живет, и всех, кто будет жить? Это тотальная победа зла во вселенной. С нашей человеческой точки зрения. Старение убьёт каждого, кто не умрет по другим причинам. Это такая гарантия смерти.
В некотором смысле, исследователь, изучающий молекулярный путь IGF-1, прав, говоря, что он не изучает старение. Хотя, казалось бы, инсулиноподобный фактор роста 1 — один из основных путей старения.
Если учёный не рассматривает этическую сторону вопроса, то он старением не занимается. Да, изучает строение, синтез, функциональные свойства конкретного белка, но не старение.
Старение человека — это этическая оценка части физических процессов, происходящих с человеком. Из вежливости мы не говорим, что Петров ухудшился и приблизился к смерти, мы говорим: Петров состарился.
Ученые не хотят никакой этики у себя в лаборатории, так как это не финансируется. Финансируется сбор и анализ данных. А разговор на тему «что такое хорошо» раздражает большинство людей.
С другой стороны, все, кто так или иначе увлечены этикой, политики, философы, писатели, режиссёры, не видят в упор причину всеобщей гибели, боли и страданий. Старение как бы отдано ученым, но на самом деле нет. Оно остаётся ничьим.
Зачем, вообще, рассматривать старение, как этическую проблему, когда можно изучать изменение экспрессии генов с возрастом? Чтобы поднять важность исследований, увеличить масштаб финансирования и изменить характер экспериментов.
Ведь наша задача — не изучать до бесконечности межклеточный сигналинг, а как можно быстрее найти то, что превращает молодую стволовую клетку в старую, и подобные вещи. Как можно быстрее найти способы продления жизни.