We process personal information and data on users of our website, through the use of cookies and other technologies, to deliver our services, personalize advertising, and to analyze website activity. We may share certain information on our users with our advertising and analytics partners. For additional details, please refer to our Privacy Policy.


By clicking “AGREE” below, you agree to our Terms of Use and Privacy Policy , as well as our personal data processing and cookie practices as described therein. You also consent to the transfer of your data to our servers in the United States, where data protection laws may be different from those in your country.

Трансгуманизм

Культура — вещь непростая, начиная с определения

На поле растёт культура. Значит, растение нужное, полезное, не дикое.

Так же культура — это вежливость и аккуратность. Человек культурный здоровается, а некультурный — не здоровается.

Ещё культурный в театр ходит. Но это из другого определения. Там, где культура — это то, чем занимается министерство культуры. Музеи, библиотеки, да и целые дома культуры с артистами из области.

Самое большое определение культуры — это всё, что создал человек. Интернет, картины, правила и законы, литература и политика. Если вещь какая — материальная культура, а если идея или текст, то культура духовная.

Можно много сказать про культуру, её изучает философия, антропология, искусствоведение, экономика, политология, ну и так далее.

Давайте из сотни определений возьмём то, что представляет жизненный уклад. Сразу заберём и этику, и стандарты поведения, и актуальное искусство, и бизнес — в целом нашу жизнь среди людей.

Да-к вот... Есть такая вещь в культуре, во всех этих нормах, правилах и обычаях, которая нас убивает, проводит бритвой по горлу и не оставляет шанса на жизнь. Это смертническая культура или смертничество. Именно в этом ядовитом дыму мы задыхаемся, теряя разум.

А что, собственно, происходит? Происходит оправдание смерти. Смерть, исчезновение человека из нечто абсолютно плохого превращают в нечто приемлемое.

Илья Стамблер пишет:
«Практически все философы оправдывали смерть. Особо лютовали немецкие «пессимистические философы» типа Шопенгауэра, Гартмана. Был один из них такой Филип Майнлендер, так он вообще в соответствии со своими представлениями покончил жизнь самоубийством. Посмотрите, как с ними Мечников бодается в Этюдах о Природе Человека, глава «Попытки философских систем бороться с дисгармониями человеческой природы».

Вот подборка во вводной части моей статьи о этике антистарения

Например, Бертранд Рассел, которого многие еще держат за большого гуманиста, так он, вообще, конкретно предлагал запретить все исследования долголетия для избежания «консервативности».

Ну и из писателей – кто бы за тему не взялся, найдет чем нагадить. Практически вся научно-фантастическая литература такая, что в России что за рубежом.

В основном все обернуто в цветистый саван рассуждений о бренности земного, естественности смерти, пользы общества и все такое...»

Оправдание смерти происходит самым изощренным образом. Например, людям навязывается представление, что смерти не существует, а есть загробный мир, куда мы переселимся. Или утверждается заменяемость человека. Что дети, внуки, правнуки вполне могут пожить вместо конкретного человека. Или его можно заменить памятью о нем или произведением искусства.

Мы как-то с Алексеем Турчиным проводили выставку «Вы можете не умереть», и у нас на одной из картин было написано «Жизнь важнее картин». Да-к пришёл старенький коллекционер и смеялся над нами, прям реально смеялся: «Как это жизнь важнее? Конечно, картины важнее».

К умалению ценности жизни приводит и требование подвига, требование отдать жизнь за власть, за территорию, за родину, за идеалы. Воспевание героев.

Часто происходит замена вопроса о смысле жизни на вопрос о смысле смерти и поиске аргументов, почему смерть конкретного человека — это нормально. Типа, он должен выполнить некую задачу, и достаточно. Как будто нельзя поставить следующую цель, бесконечное число новых целей.

Все это смертничество представлено и в кино, и в законах, и в привычном ежедневном поведении.

Но главный грех — это безучастность, неготовность сопротивляться смерти, даже когда понимаешь, что смерть — это плохо.

Даже у сторонников продления жизни всегда находится причина отложить на потом борьбу со смертью. Хотя она своё движение к человеку ни на секунду не останавливает.
То есть нас убивает привычный ход вещей, тогда как противостояние смерти требует экстраординарных мер.

Вот где тут собака зарыта. У действий в пользу радикального продления жизни толком нет культурного статуса.

Те же футбольные фанаты совершают довольно странные поступки, но люди их понимают, общество уважает их чувства и поэтому они неплохо размножаются.

На самом деле, это довольно нетривиальный вопрос: а что, собственно, может противостоять смертничеству в повседневной жизни?

Причём ЗОЖ — это отдельная штука, и он ничего радикальному продлению жизни не дает. Хотя, казалось бы.


По моему мнению, не хватает яркого выбора в пользу того или иного трансгуманистического действия. Возможности присоединиться к такому клубу или другому. Собственно, разницы нет особо, к какому — наш футбол останется в выигрыше.

И ещё кое-что. Надо нам наши ценности защищать. Не надо входить в положение тех, кто палец о палец не ударил ради того, чтобы сохранить жизни как можно большего числа людей на максимально возможный срок. Всё-таки надо объяснять, что так вести себя нельзя, даже, если им это неприятно слушать.
Искусство Общественные изменения Миша Батин
comments powered by HyperComments