С Маратом я не согласен и сказал, что отвечу текстом. Так часто поступаю, так как письменный спор более ясный.
Вот ведь какое дело. Культура нынешняя — это бляцво чистое. Обслуживание капитализма, да и только. Хуже того — культура строится в интересах человека псевдоразумного, рассказывая ему, что всё имеет смысл, и действия его прекрасны, и сам он прекрасен.
В это же самое время культура для человека выступает в роли таксидермиста, очучеливая его своими обычаями, правилами и ритуалами.
За 3 тысячи лет построена культура оправдания смерти, обслуживания смерти, превознесения смерти.
Устроено это так. Берётся случай какой — что-нибудь приятное или высокоморальное — и объявляется, раз такое произошло, значит, человек не зря жил. В этом «не зря» весь подвох. Оно означает, что миссия выполнена, можно умирать. Дерево посажено, дом построен, сын воспитан — ложись в гроб теперь.
Деятельность человека оправдывает прекращение этой самой деятельности. Казалось бы, глупость! Но миллионы поэтов, писателей и остальных философов такое воспевают многие века.
Культура, конечно, не вся работает на смерть. Но всё, что связано с традиционализмом, так или иначе несёт в себе смерть.
Скажем, филателия. Сейчас филателисты вымерли, а раньше люди жизнь отдавали собиранию марок. Всё в мире филателиста сводилось к получению нового экземпляра. Оправдывалось собирательство маленьких бумажек с картинками расширением кругозора. На самом деле, какой там кругозор? Маньячили, да и всё. С хрусталем в серванте та же история. Миллионы семей работали на хрусталь, на стенку, на уют. И что? Умерли, а хрусталь тот родня выкинула, чтобы квартиру не мешал сдавать.
Ничем не отличается накопление денег от филателии. Умирать богатым — акт безумия. То есть, это такая демонстрация упущенных возможностей. Мог бы сделать нечто великое, но превратил всё в бумагу.
Самые привычные вещи служат интересам смерти. Мы живем внутри смертнической культуры.
Культура наша построена вокруг получения счастья. А на самом деле это наркомания сплошная. Хитрый мозг инспирирует дофаминовое или какое другое вознаграждение, объясняя хозяину, важность и осмысленность происходящего.
Счастье — это огромная жаба, требующая сделать ей красиво в каждый момент времени. Ещё, ещё, ещё, пока не задохнёшься — вот как устроена культура. Путешествуй, смотри, какая красота, покупай, жри — просто не надо думать, что за следующим поворотом смерть.
Великий Носов когда ещё раскрыл это заговор! Коротышки в «Незнайке на Луне» веселились на острове развлечений, из-за этого превращались в баранов, а потом их съедали.
Экзистенциальные моменты — получение дозы. Собственно, я не против, сам такое люблю, но нельзя, чтобы удовольствие перегораживало путь к существованию.
Любовь всем очень нравится хвалить. Любовь — старшая сестра смерти. Средняя — красота, а младшая — глупость. Любовь в пределе оправдывает конец. Раз полюбили, значит можно и умереть, желательно в один день и час. Сексуального удовольствия двоих оказывается достаточно, а на остальных забьём. Неприкрытый самоубийственный эгоизм.
Понятное дело, вся эта любовь эволюционно обусловлена: кто не любил, тот не размножался. Но сейчас-то мы можем себе сказать, что одной любви крайне мало. Надо бы ещё незаканчивающегося здоровья приложить ко всем страстям.
Что там дальше? Вера в загробную жизнь. Тоже часть культуры. Скажите, как можно уважать такое? Абсолютный вымысел про существования жизни после смерти не только забирает кучу времени на исполнение ритуалов, но и утверждает, что радикальное продление жизни совсем не нужно. Зачем отсрочивать попадание в рай?
Про культ еды даже говорить не хочется. Свадьба — еда. Похороны — еда. Встреча — еда. Достижение какое — еда, банкет. Просто жизнь и судьба говорящей кишки. А говорит она о том, как важно поесть.
Но мы-то сами не то, что мы едим — мы несколько больше. Мы личности. Мы — то, что может познать и изменить мир, а не только насрать.
Собственно, вот так всё устроено. Погоня за сиюминутным лишает нас главного — возможности существовать в будущем.
Что еще не так? Закон. В законе нет прогресса, закон — это только способы наказания. Причём, всё направлено на то, чтобы изменения не происходили. А именно бездействие больше всего убивает.
Приведу пример. По закон всех стран убивать — это прям главное преступление. При этом больше всего в мире из человеческой деятельности убивают сигареты. Люди, которые не принимают антитабачных законов, а могли бы, фактически несут сметь миллионам. Но вот тут закон не работает. Народ мрет.
Да и вообще, закон работает на сохранение существующего порядка вещей.
В отличии от Марата, я считаю, что было, то прошло. Чего нет, то и смысла не имеет. Только в будущем есть смысл и только в вечном. Совсем не важно, сколько вкусных пирожков ты съел (это образ, можно было написать, сколько раз сходил в театр с высокодуховным ебалом). Это исчезло. Наша Солнечная система улетела давно с того места, и там уже пустота.
Культура — очень сложная вещь. Это и правила поведения, и багаж знаний, и строительство, и курение в общественном месте. Прежде всего, это реализуемый набор ценностей.
Я бы и рад договориться с кем угодно, что давайте, чем вы там занимаетесь, пробки от бутылок собираете? Давайте делать это вечно. Клёво же?! У вас тогда миллиард пробок от бутылок будет, но сначала нужна генная инженерия. Коллекционеры пробок от бутылок или чего другого экзистенциального не договороспособны. Их нейронная сеть в башке обучена на пробках и только пробки понимает и хочет только пробками заниматься. О причинах смерти ничего знать не хочет.
Только люди, прямо выступающие против смерти, без связанных культурой и капитализмом руками, способны добиться радикального продления жизни. Остальных не остановить в их желании умереть.
На фоточке я бегу по Белграду за бессмертием. Один. Презрев смертническую культуру, конечно же.